Конец сырьевого компромисса: Казахстан у порога нефтяного суверенитета

Автор: Эльчин Алыоглу, директор Baku Network

На сайте Baku Network опубликована статья о переосмыслении нефтяного суверенитета Казахстана.

Day.Az представляет полный текст статьи:

С тех пор как в 1993 году Казахстан подписал своё первое соглашение о разделе продукции с компанией Chevron, а позднее с ExxonMobil, Shell, Eni и Total, в стране установился особый тип энергетического порядка - экспортно-зависимая модель, построенная на уступках, налоговых каникулах и ограниченной фискальной выгоде в обмен на инвестиции, технологии и доступ к глобальным рынкам. Это было время, когда молодой постсоветский Казахстан стремительно искал место в международной энергетике, а западные корпорации - надёжный доступ к богатейшим месторождениям Тенгиза, Карачаганака и Кашагана.

Тридцать лет спустя ситуация изменилась до неузнаваемости. Казахстан - это уже не страна-получатель помощи, а один из крупнейших мировых экспортеров нефти с объёмом добычи свыше 90 млн тонн в год и доказанными запасами 30 млрд баррелей. ВВП страны за 2024 год превысил $288 млрд, экспорт нефти остаётся ключевой статьёй доходов, формируя до 45% поступлений в государственный бюджет. Однако именно эта зависимость превратилась в уязвимость. Фискальный дефицит стабильно растёт с 2020 года, в 2024 он достиг 3,1% ВВП, а доля доходов, реально остающихся в распоряжении государства от крупнейших нефтепроектов, по оценке казахстанского Счётного комитета, не превышает 8-12% от чистой прибыли.

К тому же Казахстану приходится играть в условиях стремительно меняющейся геоэкономики. Санкции против России, рост логистических издержек на Каспийском и Черноморском маршрутах, углеродное регулирование ЕС, угроза налога на выбросы и растущая конкуренция с дешёвой нефтью из стран Персидского залива - всё это меняет рентабельность и риски. Добавим к этому то, что к 2035 году начнётся снижение промышленной отдачи на ключевых месторождениях, а к 2040 году ожидается исчерпание 70% доступных запасов Тенгиза и Карачаганка без масштабной технологической модернизации.

Политическая сцена Казахстана тоже изменилась. После январских событий 2022 года и конституционных реформ к власти пришло новое поколение управленцев, не связанное с "сырьевыми соглашениями Назарбаева" и выступающее с позиций национального интереса, институционального обновления и социальной справедливости. Показательно, что в 2023 году общественная петиция о пересмотре нефтяных контрактов собрала более 150 тысяч подписей за считанные недели, а тема перераспределения ресурсной ренты стала частью парламентских слушаний.

Решение о системном пересмотре соглашений с транснациональными корпорациями уже не воспринимается как политический риск - это стратегическая необходимость. Казахстан не просто актуализирует контрактные рамки - он ставит под сомнение саму архитектуру энергетического взаимодействия, заложенную в 1990-х годах в пользу внешних акторов. И в этот момент Астана выступает не просто как добытчик сырья, а как субъект геоэкономического переосмысления роли нефти, контрактов и национального суверенитета в XXI веке.

Впереди - переговоры, иски, арбитражи, визиты глав корпораций и, возможно, давление извне. Но ясно одно: эпоха сырьевого компромисса заканчивается, и Казахстан вступает в новую фазу - фазу нефтяного самоопределения.

Проклятие сверхприбыли и угроза "ресурсной ямы"

В 2024 году Казахстан добился рекордной средней суточной добычи нефти - 2,03 млн баррелей в сутки, увеличив общий годовой объём добычи до около 100 млн тонн. Ирония в том, что этот рекорд совпал с обострением разногласий внутри альянса ОПЕК+, где Казахстан неоднократно обвиняли в превышении квот. В частности, в течение 2023 года страна регулярно выходила за лимиты, установленные Совместным министерским мониторинговым комитетом, что вызывало раздражение у таких игроков, как Россия и Саудовская Аравия.

Проблема, однако, глубже. Несмотря на рост добычи, бюджетный дефицит страны в 2024 году достиг 3,1% ВВП, что стало самым высоким показателем за последние 12 лет. Только в 2023 году Казахстан вынужден был привлечь свыше $6,8 млрд внешнего заимствования, чтобы покрыть фискальный разрыв. Падение мировых цен на нефть, инфляция и рост социальных обязательств (в том числе перерасчёт пенсий и рост зарплат в госсекторе на 20%) стали дополнительным стимулом к ревизии существующих контрактов.

Главный аргумент Астаны: доля государства в доходах от крупнейших нефтегазовых проектов остаётся непропорционально низкой. По оценкам Центра по анализу бюджетной политики при Минфине РК, в 2023 году иностранные инвесторы получили до 98% прибыли от эксплуатации Тенгиза, Карачаганака и Кашагана. Это вызвало волну недовольства как в экспертной среде, так и в обществе.

Контракты эпохи слабости: как Казахстан отдал контроль над ресурсами

История начинается в начале 1990-х, когда Казахстан, только что обретший независимость, оказался в положении "ресурсного бедняка" без инфраструктуры и технологий. Тогдашнее руководство во главе с Нурсултаном Назарбаевым решилось на соглашения, которые в ретроспективе всё громче называют неравноправными. Среди них: СРП с Chevron на Тенгиз, с Eni и BG Group (впоследствии Shell) на Карачаганак и с международным консорциумом во главе с ExxonMobil, Total, CNPC и Shell на Кашаган.

Инвестиции действительно были колоссальны. $48 млрд вложено в расширение Тенгиза, $27 млрд - в Карачаганак, $50 млрд - в Кашаган. Благодаря этим деньгам Казахстан стал 18-м в мире по объёму доказанных нефтяных запасов (30 млрд баррелей) и одним из крупнейших экспортеров нефти в Евразии. Однако условия соглашений, включая 30-летние налоговые каникулы, засекреченные финансовые формулы и право инвестора на компенсацию всех затрат до начала распределения прибыли, де-факто вывели большую часть доходов из-под контроля Астаны.

Показательна история с скандалом "Казахгейт". В 2003 году в Нью-Йорке был арестован советник Назарбаева Джеймс Гиффен - бывший сотрудник ЦРУ, обвинённый в передаче $78 млн взяток в обмен на заключение контрактов с Chevron. Несмотря на мягкий приговор, история стала символом компромиссов, на которые шла казахстанская элита ради доступа к западным капиталам.

Призраки независимости: путь к ревизии

Казахстан начал постепенно укреплять позиции в нефтегазовом секторе ещё до трансформации власти. В 2008 году "КазМунайГаз" получил 16,88% в консорциуме NCOC, разрабатывающем Кашаган, а в 2012 году - 10% в Карачаганаке. Однако серьёзный сдвиг произошёл после ухода Назарбаева и его окружения. Приход к власти нового политического поколения во главе с Касым-Жомартом Токаевым совпал с растущим общественным давлением на тему "ресурсного неравенства".

В 2023 году Казахстан подал иск против NCOC на $13 млрд, обвинив консорциум в необоснованных компенсациях и затратах за период 2010-2018 гг. В частности, речь шла о затягивании сроков выхода Кашагана на проектную мощность. Министерство энергетики РК также инициировало дополнительный аудит расходов на $5,2 млрд, связанных с эксплуатацией Карачаганака.

Аналогичные ревизии начаты по соглашению по Тенгизу, где до сих пор главную роль играет американская Chevron (50%) и ExxonMobil (25%). Ожидается, что пересмотр соглашения позволит увеличить долю "КазМунайГаза" с текущих 20% до не менее 30-35%. Такие меры Астана объясняет "необходимостью справедливого перераспределения выгод", но на практике речь идёт о переформатировании правил на десятилетия вперёд.

Геополитика нефти: Астана между Западом, Китаем и ОПЕК+

Решение Казахстана идти на пересмотр соглашений неразрывно связано с изменением геополитического ландшафта. С одной стороны - ослабление глобального влияния Запада и растущая конкуренция с Китаем, для которого Казахстан стал важнейшим элементом нефтяной логистики в рамках инициативы "Один пояс, один путь". Китайская CNPC уже контролирует более 25% нефтепроводных мощностей страны и является акционером в Кашагане.

С другой стороны, усиление ОПЕК+ и зависимость Казахстана от согласованной позиции с ключевыми производителями не позволяет бесконечно наращивать добычу. Нарушение квот в 2023 году едва не привело к санкционному давлению со стороны ОПЕК+, включая ограничение экспортных направлений через Россию.

Кроме того, вступившая в силу в 2024 году декарбонизационная директива ЕС угрожает наложением углеродного налога на нефть, добываемую с высокой эмиссией (а это - почти весь казахстанский экспорт). Казахстану необходимо срочно модернизировать технологии добычи и логистику - а значит, нужна перетока средств в нацфонд, чего невозможно достичь при текущем распределении прибыли.

Будущее под вопросом: конец эпохи сырьевого капитала?

Согласно прогнозу Международного энергетического агентства (IEA), к 2040 году уровень добычи нефти в Казахстане может снизиться на 20-25%, если не будут открыты новые крупные месторождения. При этом запасы Тенгиза могут быть истощены уже к 2038 году. Запас времени на реформы - не более 10 лет.

Нынешняя политика пересмотра контрактов - не просто шаг к справедливости, но стратегическая попытка избежать нефтяной ловушки, в которую попали многие государства с сырьевой экономикой. Успех или провал этой политики во многом определит не только экономическое будущее Казахстана, но и его место в меняющемся мировом энергетическом порядке.

Астана готова к жесткой игре. Под вопросом не только финансовые интересы транснациональных корпораций, но и сама архитектура постсоветской энергетической интеграции. И если Казахстану удастся реализовать задуманное, это станет прецедентом для всей Евразии - от Узбекистана до Азербайджана.

$160 миллиардов претензий: ревизия как стратегия

В 2024 году сумма официальных претензий правительства Казахстана к международным нефтяным консорциумам достигла $160 млрд. Это более 55% от ВВП страны за тот же год, составившего $288 млрд, согласно данным Всемирного банка. Основная часть требований касается так называемой "упущенной выгоды" и "необоснованных компенсационных затрат" за предыдущие периоды. Речь идёт, в частности, о затратах, которые западные корпорации включали в список подлежащих возмещению, несмотря на их спорную обоснованность - от затрат на консалтинг до логистических издержек.

Особенно напряжённой стала ситуация вокруг Кашагана - одного из крупнейших в мире офшорных нефтяных проектов с оценочным запасом в 13 млрд баррелей. В 2024 году на операторов проекта - консорциум NCOC, в который входят Shell, ExxonMobil, TotalEnergies, CNPC, Eni и Inpex - был наложен экологический штраф в размере $5,1 млрд. Основания: сверхнормативное хранение серы, неконтролируемое сжигание попутного газа и нарушение экологических норм. Попытка урегулировать спор через предложение выделить $110 млн на социальные проекты вызвала раздражение в Астане - в частности, в Министерстве экологии и Генеральной прокуратуре.

Другой иск, на сумму $3,5 млрд, был подан против KPO - оператора Карачаганакского проекта. Он также касается экологических нарушений, включая выбросы углеводорода и загрязнение водоносных горизонтов в Западно-Казахстанской области. Арбитражные процессы по обоим делам продолжаются, но сам факт судебного давления сигнализирует о начале новой эпохи в энергетической политике страны.

ТШО под прицелом: напряжённость нарастает

Консорциум "Тенгизшевройл" (ТШО), где доли распределены между Chevron (50%), ExxonMobil (25%), "КазМунайГаз" (20%) и "Лукойл" (5%), пока формально избегал судебных исков, но находится в фокусе растущего внимания. Прецедент был создан 13 февраля 2024 года, когда гендиректор ТШО Кевин Лайон впервые в истории был вызван в парламент Казахстана для дачи публичных объяснений. Во время заседания ему были предъявлены вопросы о прозрачности контрактов, инвестиционных обязательствах и социальной ответственности. Символичность этого события не ускользнула от наблюдателей: оно ознаменовало переход к парламентскому контролю над деятельностью даже крупнейших иностранных инвесторов.

В апреле глава Chevron Майкл Уирт прибыл в Астану с официальным визитом. Он провёл переговоры с президентом Касым-Жомартом Токаевым и премьер-министром Ольжасом Бектеновым. Пресс-релизы сторон не содержали упоминаний о пересмотре СРП, однако инсайдерские источники в Минэнерго подтверждают, что тема возможного изменения долей и условий контрактов обсуждалась в закрытом формате.

Сигналы сверху: пересмотр как элемент новой доктрины

В январе 2024 года на расширенном заседании правительства президент Токаев впервые публично заявил о необходимости "обновления" соглашений с нефтяными корпорациями. Он подчеркнул, что СРП сыграли важную роль в становлении нефтяной отрасли, однако теперь нуждаются в адаптации "к современным условиям и интересам страны". Эту риторику продолжил министр энергетики Алмасадам Саткалиев, указав, что Тенгиз станет первым проектом, по которому будет обсуждаться возможность изменения условий - включая увеличение доли Казахстана, смену оператора и переработку механизмов распределения прибыли.

Фактически, Казахстан стремится к "мягкой репатриации ресурсного контроля" - то есть, к переформатированию системы СРП без одностороннего разрыва договоров. Такая стратегия позволяет избежать международных исков и санкций, сохранив при этом политический контроль над процессом.

Внутренний запрос и смена элит

За прошедшие три года в Казахстане произошло радикальное обновление управленческих кадров. Новое поколение чиновников и политиков не связано с "нефтяной сделкой эпохи Назарбаева" и демонстрирует готовность к более жёсткой постановке национальных интересов. В этом контексте пересмотр условий соглашений становится не просто экономическим решением, а манифестацией политической субъектности и отказом от неоколониальной модели недропользования.

Общество также требует прозрачности. В 2022 году на платформе E-petition была зарегистрирована петиция с требованием рассекретить условия СРП. За неё проголосовали более 150 тысяч человек - беспрецедентное число в истории казахстанской электронной демократии. Давление усиливается и со стороны аналитических центров, таких как Институт стратегических исследований при Президенте РК, где всё чаще звучат предложения о внедрении механизмов народного аудита и парламентского мониторинга нефтяных доходов.

Глобальные факторы: время играть по своим правилам

Мировая энергетическая архитектура переживает турбулентный переход. Санкции против России, торговая война США с Китаем, декарбонизация в Европе и перегрузка логистических маршрутов через Каспий и Черное море - всё это создаёт для Казахстана окно возможностей. Запад, ослабленный кризисами, сегодня более склонен к компромиссам. В то же время Китай - всё более заинтересованный покупатель казахстанской нефти - предоставляет альтернативные финансовые и инфраструктурные решения. В 2024 году объём экспорта нефти из Казахстана в Китай достиг 15,2 млн тонн, что стало новым рекордом.

В этих условиях Казахстан может диктовать собственные условия. В 2025 году правительство объявило о разработке Новой концепции ресурсного суверенитета, где основной акцент сделан на переработку сырья внутри страны, строительстве новых НПЗ, и постепенном замещении иностранных операторов консорциумами с мажоритарным участием государства.

Окно возможностей и риск упущенного времени

По расчётам Международного энергетического агентства, если пересмотр условий начнётся в 2025-2026 годах, Казахстан сможет увеличить свою долю доходов от существующих проектов на $4-6 млрд в год уже к 2030 году. Но отсрочка реформ, по словам экономистов Всемирного банка, может привести к потере до $80 млрд фискального потенциала к 2045 году - моменту, когда истощение крупных месторождений станет необратимым.

В этом смысле 2025 год становится переломным моментом. Если сейчас не будет произведена модернизация договорной базы и политическая артикуляция нового курса, Казахстан рискует войти в "ресурсный закат" - когда месторождения ещё работают, но не приносят суверенного дохода. И тогда цена за бездействие может оказаться выше любых конфликтов с транснациональными корпорациями.

Это больше, чем экономический пересмотр - это исторический разлом.

Казахстан, чья нефтегазовая отрасль на протяжении трёх десятилетий служила донором глобального сырьевого капитализма, выходит из тени и формулирует собственные правила игры. И это не спонтанное решение, а итог десятилетнего накопления политической воли, институционального опыта и общественного давления. Страна, которая в 1993 году подписывала соглашения с Chevron и Eni в обмен на технологический суверенитет, сегодня предлагает глобальным корпорациям новый контракт - не диктованный слабостью, а основанный на зрелости и балансе интересов.

Факт за фактом выстраивает логику необратимости этого курса:

- Доля иностранных компаний в нефтедобыче, достигавшая в 2000-х более 75%, уже к 2024 году сократилась до 59%, и этот процесс продолжается.
- Участие "КазМунайГаза" в стратегических проектах выросло почти вдвое за последние 15 лет, а в 2025 году начата трансформация компании в интегрированный энергетический холдинг с функциями оператора, переработчика и экспортёра.
- В 2024 году был запущен проект строительства нового нефтеперерабатывающего завода в Туркестанской области с мощностью 10 млн тонн в год и участием китайских и арабских инвесторов - шаг в сторону вертикальной интеграции.
- По инициативе Совета национальной конкурентоспособности, с 2025 года внедряется обязательная отчётность всех консорциумов по раскрытию долей доходов между инвесторами и государством - впервые с момента заключения СРП.
- В сфере международного арбитража Казахстан усиливает свою позицию: в 2023 году был создан Центр энергетических споров при Астанинском международном финансовом центре (АIFC), имеющий юрисдикцию над инвестиционными спорами нового поколения.

В совокупности эти меры формируют то, что можно назвать геоэкономическим суверенитетом нового типа. Казахстан больше не просто продаёт нефть - он инвестирует в переработку, диктует экологические стандарты, перераспределяет ренту и выстраивает партнёрства на основе взаимной выгоды, а не зависимости.

Конечно, этот путь сопряжён с рисками: возможным сокращением инвестиций, арбитражными тяжбами, давлением со стороны транснациональных лобби. Однако и альтернатива очевидна: сохранение прежнего курса приведёт к бюджетной стагнации, социальной апатии и окончательному превращению в сырьевой придаток Евразии. Казахстан не просто выбирает между инвесторами и суверенитетом - он выбирает модель будущего.

А это уже вопрос не только нефти. Это вопрос достоинства.